Человек с «непотопляемым» чувством юмора
К 100-летию участника Таллинского перехода художника и писателя Льва Самойлова
Занимаясь историей театра Краснознаменного Балтийского флота, мне довелось познакомиться с семейными архивами некоторых актеров. Среди старых фотографий Михаила Мамаева и Александра Кутьина оказались два нарисованных в одной графической манере дружеских шаржа, изображавших артистов в неизвестных ролях. Под обоими были шутливые подписи, сделанные простым карандашом, одинаковый авторский росчерк с хорошо читаемыми буквами «Л» и «С» и числом «45». Все говорило о том, что оба рисунка были сделаны в один год, одним и тем же человеком, запечатлевшим наших героев, возможно, в сценах из одного спектакля. Самих артистов уже не было в живых, а их родственники не знали ни автора этих симпатичных зарисовок, ни имен изображенных персонажей. Загадку удалось разгадать благодаря статье Н. Дементьева, опубликованной в газете «Летчик Балтики» 20 ноября 1945 года. Обстоятельный разбор премьерного спектакля Театра КБФ «Памятные встречи» сопровождали рисунки с уже знакомыми инициалами «Л» и «С». Слова под текстом - «Рисунки Л. Самойлова» - раскрыли тайну имени их обладателя. Сопоставив иллюстрации к рецензии Дементьева и шаржи из семейных архивов, стало понятно, что на них изображены артисты Михаил Мамаев и Александр Кутьин в образах персонажей пьесы Арона Утевского «Памятные встречи». Премьера этого спектакля состоялась в ноябре 1945 года в Таллине, куда театр вернулся после окончания войны. Тогда и были сделаны эти талантливые шаржи на актеров-балтийцев.
В советское время имя карикатуриста Льва Самойлова было знакомо огромному числу читателей необыкновенно популярного тогда журнала «Крокодил». Издание, выходившее три раза в месяц тиражом 6,5 млн. экземпляров, пользовалось повышенным спросом во многом благодаря сатирическим рисункам, остроумно высмеивавшим злободневные проблемы нашей жизни. Лев Самойлов – карикатурист, живописец, график, плакатист и иллюстратор работал в журнале на протяжении 30 лет. Великолепный художественный дар он сочетал с писательским талантом и нередко не только сам сочинял подписи к своим рисункам, в том числе и стихотворные, но и писал фельетоны, критические статьи и даже приключенческие романы. Казалось, хорошее настроение никогда не покидало его, и все, что он делал, давалось ему само собой, без нарочитых усилий. Трудно представить, что у этого легкого по характеру и в творчестве человека была биография, которая могла бы стать сюжетом целого романа.
Лев Самойлович Самойлов родился 28 сентября 1918 года в Полтаве в самый разгар гражданской войны, от которой семья бежала в Харьков. По дороге они оказались в станице Гуляйполе, где в тот момент находилась ставка батьки Махно. Согласно семейной легенде Нестор Иванович, увидев маленького Льва, взял его на руки и сказал: «Гарный хлопец будет!» Как показала жизнь, он не ошибся! Помимо яркой внешности и редкого чувства юмора судьба щедро одарила Самойлова талантами – литературным и художественным. Желание полностью реализовать творческие способности привело Самойлова сначала в Харьковский художественный институт, а спустя некоторое время на литературный факультет местного университета. В мае 1939 года Лев Самойлов был призван на Балтийский флот. Служил артиллеристом-зенитчиком на знаменитой «Авроре», участвовал в событиях советско-финляндской войны, всю блокаду работал в осажденном Ленинграде и, несмотря ни на что, при любых обстоятельствах «выдавал» юмор, столь необходимый в моменты самых тяжелых испытаний.
Предложение продолжить службу в качестве художника газеты «Красный Балтийский флот» Лев Самойлов получил осенью 1939 года после того, как выпущенные на «Авроре» стенгазеты с его карикатурами стали пользоваться популярностью и на других кораблях. (Художник делал их вместе с молодым поэтом Алексеем Лебедевым, проходившим практику на той же «Авроре»). В этот период редакция главного печатного органа Балтфлота располагалась в Кронштадте. Зимой 1939 года во время советско-финляндских событий по инициативе нового сотрудника в газете родился сатирический отдел «Полундра». Вначале Самойлову приходилось все делать самому: собирать материал, рисовать карикатуры, писать к ним стихотворные подписи, фельетоны. Но вскоре в редакции появились такие крупные писатели, как Всеволод Вишневский, Леонид Соболев, Борис Лавренев, Василий Лебедев-Кумач, и их участие в «Полундре» обеспечили ей глубокую симпатию и популярность среди балтийских моряков.
Летом 1940 года редакция газеты вслед за Балтийским флотом перебазировалась в Таллин, где и встретила начало войны. У Самойлова родился новый замысел - дополнительно к «Полундре» рисовать и выпускать еженедельно, а иной раз и дважды в неделю крупноформатные многокрасочные плакаты, получившие название «Бьем!». Последний таллинский выпуск боевого плаката был расклеен по городу за несколько часов до ухода Балтийского флота. Для поэтов Юрия Инге, Василия Скрылева, Марка Гейзеля, Ореста Цехновицера этот выпуск действительно стал последним в их жизни.
Трагические события Таллинского перехода в августе 1941 года - одно из самых страшных испытаний, выпавших на долю Льва Самойлова. То, что произошло с участниками прорыва Балтийского флота в Кронштадт, не отпускало его до конца жизни, «особенно в эти дни» в конце лета - «…много-много раз я задумывался над тем, чтобы написать то, что видел, то, что пережил в ту пору». Лев Самойлович делился сокровенными мыслями со своим другом писателем и поэтом Всеволодом Азаровым, который вместе с ним всю войну работал корреспондентом в Политуправлении Балтийского флота и, как никто другой, мог понять его чувства. В первые дни сентября 1970 года он пишет ему: «…Живой, взволнованный, правдивый и очень поучительный рассказ живет во мне... Я говорю – «поучительный», т.к. несмотря на всю трагедийность этого эпизода Великой Отечественной войны, я видел буквально отдельные, ничтожные случаи паники и всеобщий, грандиозный подвиг моряков и «гражданских» - советских людей, погибших и уцелевших, но оставшихся до конца мужественными, выдержанными и не сломленными». Самойлов считал, что это его долг – рассказать об этих героях, восстановить хронологию событий «Великой эпопеи», как определял он Таллинский переход, о котором официальные власти тогда старались не вспоминать.
Получив полную поддержку Азарова, Самойлов со всей ответственностью начинает работать. По крохам собирает все, что было связано с этой темой: обращается с запросами в Центральный военно-морской архив, сидит в библиотеках, ищет участников Таллинского перехода, оставшихся в живых, и родственников погибших. О том, как нелегко было получить хоть какую-то информацию, имевшую отношение к событиям августа 1941 года, он пишет тому же Азарову, прося подсказать, к кому лучше обратиться за помощью. Все это в свободное от основной работы время, которой он, как всегда, завален. К тому же, появляются проблемы с подорванным еще во время войны здоровьем. Но это не останавливает Льва Самойловича, решившего вернуть из небытия события 30-летней давности.
Повесть «Море горело...» увидела свет в майском и июньском номерах журнала «Звезда» за 1973 год в рубрике «Из летописи Великой Отечественной войны». Для большинства эта публикация, вызвавшая огромный интерес и широкий отклик читателей, стала откровением и потрясением. Сейчас появилось достаточно много материалов по Таллинскому переходу, но то, как о нем смог рассказать Лев Самойлов, вызывает особые чувства. Вот только один из эпизодов, связанный с приходом выживших людей и кораблей в Кронштадт: «Наверное, странным и жутким казалось со стороны кронштадтцам наше шествие. Полураздетые, одетые кое-как, брели мы по городу, не обращая внимания на безмолвно расступающуюся перед нами толпу, на сдерживаемые всхлипывания женщин и причитания старух.
В каком-то очень большом помещении – кажется, это была школа связи – нас встретил длинный накрытый стол. Здесь были хлеб, шоколад, сахар, масло, сгущенное молоко, какао. По бокам стояли койки. Не помню сейчас, сел ли кто-нибудь из нас тогда к столу. Я рухнул на первую попавшуюся койку и на целые сутки провалился в спасительный глубокий сон.
Когда проснулся, получил новое обмундирование, переоделся и, подойдя к зеркалу, увидел широкую белую прядь в своих вчера еще черных, как смоль, волосах».
Самойлову удалось воссоздать настолько реальную картину происходившего несколько десятилетий назад, что ты сам невольно начинаешь чувствовать себя очевидцем этих событий. Поразительно, но, даже находясь в таких экстремальных условиях – взрывы мин, обстрелы и бомбежки с воздуха, гибель сотен людей, - он умудрялся сохранять самообладание и свой уникальный талант шутить в любой ситуации. В течение всей войны именно безотказное чувство юмора «держало на плаву» его самого и всех тех, кому художник адресовал многочисленные рисунки, карикатуры, зарисовки и шаржи. Потребность солдата в смехе во время войны Лев Самойлов сравнивал с потребностью в боеприпасах. Его друг Всеволод Азаров был полностью с ним согласен: «Оружие сатиры служило флоту безотказно всю войну. Традиции изустного юмора, так называемой флотской «травли», здесь сочетались с боевыми задачами».
Необыкновенный самойловский дар «вырабатывать юмор» отмечал Иван Федорович Меркеев, всю войну работавший художником в Доме Флота в Кронштадте. В октябре 1942 года после поездки в блокадный Ленинград он записал в дневнике: «Был у Л. Самойлова. Он очень гостеприимен. Остроумием его я был еще более поражен, чем прежде… После этой встречи у меня осталось очень приятное впечатление. Он большой юморист, в выражении своих мыслей оригинален, остер на язык, как говорят, в карман за словом не полезет. На все есть свой ответ». Поразительную трудоспособность художника в тяжелейшие дни войны отмечал автор знаменитого «Таллинского дневника» Николай Григорьевич Михайловский: «В годы блокады истощенный, доведенный до дистрофии, Самойлов не только не утратил своей энергии и задора, а наоборот, трудился с какой-то яростной ненасытностью. Сборник карикатур «Балтийская полундра», вышедший тяжелой зимой 1941-1942 годов, более 2-х десятков плакатов, выпущенных ПУБАЛТом и Ленинградским отделением издательства «Искусство», сотни карикатур в газетах «Красный Балтийский флот», «Летчик Балтики», натурные зарисовки, рисунки, рисунки, рисунки…».
Поэт Николай Браун, как и Самойлов, переживший трагедию Таллинского перехода, после войны написал «Поэму о походе». В главе, посвященной работе неутомимой команды «Полундры», он очень ярко определил значение Льва Самойлова для достижения их общей тогда цели – взрастить в каждом человеке силы, способные дать отпор врагу:
«…Писать, конечно, наше дело,
Но, несмотря на весь нагрев,
«Полундра» б наша не гремела,
Когда б не юный, острый, смелый
Художник наш – Самойлов Лев.
Он так пером своим, бывало,
Врагов колол,
Казнил,
Топил,
Что был не просто добрый малый:
Был нашим гневом – и немалым,
И нашей ярой местью был».
Лев Самойлович Самойлов ушел из жизни ровно 30 лет назад в 1988 году. Лучшей памятью о нем, как о художнике и человеке, могла бы стать выставка его военных работ, в которых особенно видна его необыкновенная сила духа, позволявшая сохранять чувство юмора даже в самые трудные моменты тяжелейших первых месяцев Великой Отечественной войны.
 |
 |
 |
 |
Ирина Сватовая,
Музей истории Кронштадта